— Они могут становиться невидимыми. Говорят, именно так они захватили Пафанааль. Они могут ходить по воде и плавать по воздуху.

— Ты сам видел?

— Нет, но я слышал множество историй, причем из уст людей, которые не станут лгать.

— А они сами видели колдовство элдренов в действии?

— Нет, но они знавали людей, которые видели.

— Значит, колдовство элдренов — досужие сплетни, — заключил я.

— Думай, что хочешь! — огрызнулся Каторн. — Кто ты такой, чтобы не верить мне? Чему ты обязан своим существованием, разве не колдовству? Знаешь, почему я согласился, чтобы тебя призвали? Нам нужна была сила, способная одолеть колдовскую силу элдренов. Клинок, что висит у тебя на поясе, — не колдовской ли?

Я пожал плечами.

— Подождем, пока они начнут колдовать. Король окликнул дозорного:

— Сколько ты насчитал кораблей?

— Примерно половина от нашего числа, не больше, — крикнул тот в ответ. Похоже, это весь их флот, сир.

— Они как будто застыли на месте, — проговорил я, обращаясь к королю. Спроси у него, движутся ли они.

— Эй, дозорный! — позвал король. — Что, элдрены легли в дрейф?

— Да, сир. Кажется, они убирают паруса.

— Они выжидают, — пробормотал Каторн. — Они хотят, чтобы мы начали первыми. Что ж, мы не торопимся.

Я кивнул.

— Действуем по плану.

И мы принялись ждать.

Солнце закатилось, и наступила ночь. Порой в темноте мелькало что-то белое, но невозможно было определить, что это — гребень волны или парус. Наши корабли обменивались сообщениями, которые вплавь доставляли гонцы.

Ожидание продолжалось. Мы боялись сомкнуть глаза, гадая, нападут ли элдрены.

Я отправился в каюту и прилег на койку, убеждая себя, что надо отдохнуть. Слышно было, как расхаживает по палубе Каторн. Ему прямо-таки не терпелось схватиться с врагом. Если бы решения принимал он, мы бы очертя голову кинулись на элдренов, наплевав на с таким тщанием разработанные планы.

По счастью, командовал флотом я. Даже у короля Ригеноса не было власти разве что при исключительных обстоятельствах — отменять мои приказы.

Я не мог заснуть, мельком углядел корабль элдренов, но по-прежнему не представлял, каков их флот на самом деле и какое впечатление произведут на меня их моряки.

Я лежал и молил бога, чтобы скорее началось сражение. У них кораблей наполовину меньше нашего! Я невесело улыбнулся, улыбнулся потому, что знал: победа достанется нам.

Когда же элдрены нападут?

Может быть, ночью. Каторн говорил, что они любят ночь.

Пускай будет ночь. Я готов.

Я жаждал битвы. Я рвался в бой.

Миновал день, за ним — ночь, а элдрены все так же держались поодаль.

Чего они добиваются? Чтобы мы занервничали? Или испугались? Или, подумалось мне, с самого начала решили не нападать первыми?

На вторую ночь я заснул, но сон мой не был пьяным забытьем. У меня не осталось вина, а графу Ролдеро не представилось возможности переслать мне обещанные мехи.

Сны были хуже некуда.

Мне снились охваченные войнами миры, которые уничтожали друг друга в бессмысленных сражениях.

Мне снилась Земля, но Земля, лишенная луны. Земля, которая не вращалась, и одна половина ее была светлой, а другая — темной, и ее освещали только звезды. И там шел бой, и мне предстоял поход, который не сулил ничего кроме гибели. Какое-то имя… Кларвис? Да, что-то наподобие. Я цеплялся за эти имена, а они так и норовили ускользнуть из памяти и были, наверно, наименее важной частью снов.

Мне снилась Земля — другая Земля, настолько древняя, что на ней начали высыхать моря. Я ехал по мрачной равнине, а в небе сияло крошечное солнце. Я думал о Времени.

Я попытался удержать этот сон или, что оно там было, — галлюцинацию? воспоминание? Мне показалось, в нем скрыт намек на то, с чего все началось.

Всплыло другое имя. Хронарх. Всплыло и исчезло. Сон разочаровал меня: он ничем не отличался от остальных.

В мозгу возникла иная картина. Я стоял на городской улице рядом с большим автомобилем, держа в руке странного вида пистолет. Я смеялся, а над городом кружили самолеты и сбрасывали бомбы, которые уничтожали все вокруг. Я курил аппмановскую сигару.

Я проснулся было, но почти сразу погрузился обратно в сон.

Одинокий и безумный, я бродил по стальным коридорам, за стенами которых лежало космическое пространство. Земля осталась далеко позади. Стальная машина, внутри которой я был заключен, летела в глубины космоса. Я мучился. Мне не давали покоя мысли о семье. Джон Дейкер? Нет — просто Джон.

А потом, словно для того, чтобы запутать меня еще сильнее, началось перечисление имен. Я видел их, я слышал их — по-всякому написанные, изображенные разными иероглифами, пропетые на множестве языков.

Обек. Византия. Корнелиус. Колвин. Брэдбери. Лондон. Мелнибонэ. Хоукмун. Лайнис Лихо. Паувис. Элрик. Мэлдун. Дитрих. Арфлейн. Саймон. Кейн. Оллард. Корум. Трейвен. Район. Асквиноль. Пепин. Сьюарт. Меннелл. Тэллоу. Холлнер. Кельн…

Перечисление продолжалось и продолжалось, и не было ему конца.

* * *

Я проснулся от собственного крика.

Было утро.

Весь в поту, я кое-как поднялся с койки и облился холодной водой.

Почему медлят элдрены? Почему?

Я знал, что стоит начаться битве, сны оставят меня. Я был в этом уверен.

Дверь каюты распахнулась. Вбежал раб.

— Хозяин!

На палубе запела труба. Послышался топот бегущих ног.

— Хозяин, вражеские корабли приближаются! Облегченно вздохнув, я оделся, торопливо застегнул пряжки на доспехах и перепоясался мечом.

На мостике меня уже поджидал хмурый король Ригенос. Грохотали барабаны, металлическими голосами ревели трубы, раздавались воинственные кличи; над кораблями взвились боевые вымпелы.

— Командиры знают свое дело, — проговорил Ригенос. — Смотри, наши корабли меняют порядок.

Я порадовался тому, что муштра не пропала даром; теперь, если, конечно, элдрены не выкинут ничего неожиданного, победа наверняка будет за нами.

Вражеский флот приближался. Грациозные, как дельфины, корабли элдренов легко перескакивали с волны на волну.

Хороши, однако, дельфины. Скорее уж акулы. Представься им такая возможность, они растерзают нас в клочья. Теперь я начал понимать Каторна с его недоверием ко всему, что связано с элдренами.

Легкие и проворные, их корабли буквально зачаровывали своей красотой. Высокие изящные мачты, прозрачные паруса; морская пена казалась серой на фоне ослепительной белизны корабельных корпусов.